«Как свекровь решила кататься на морские курорты за счёт семьи сына, но невестка вырубила ей этот краник раз и навсегда» — Ваши поездки на море за мой счет закончились! — воскликнула я после очередного намека свекрови о морском отдыхе. Анна Петровна сидела в нашей кухне, как всегда без приглашения, и медленно помешивала сахар в чае. За пять лет совместной жизни с её сыном я никогда не позволяла себе подобного тона. Она жила в своей квартире, которую ей когда-то подарил Гена, один из её многочисленных ухажёров, но проводила у нас больше времени, чем дома. — Что ты сказала? — прошептала она, медленно ставя чашку на стол. — Именно то, что вы слышали. Я устала финансировать ваши прихоти. Каждый год одно и то же: едва наступает лето, как вы начинаете рассказывать о своих болячках, о том, как вам необходим морской воздух, как доктор советует… — Лиза, ты что, с ума сошла? — встрял Олег, мой муж, заходя в кухню. — Как ты смеешь так разговаривать с моей матерью? — А как она смеет каждый год выклянчивать у нас деньги на свои курорты? — повернулась я к нему.
— Мы с тобой работаем как проклятые, чтобы выплатить ипотеку, а твоя мамочка живёт припеваючи на пенсии и ещё требует, чтобы мы её развлекали! — Лиза! — возмутился Олег. — Это моя мать! Она вырастила меня, жертвовала всем… — Жертвовала? — я рассмеялась горько. — Она жертвовала, когда отправляла тебя в детский сад, чтобы встречаться с любовниками? Или когда оставляла тебя с соседкой на выходные, чтобы ездить по курортам с очередным мужиком? Анна Петровна вскочила из-за стола: — Как ты смеешь! Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти! Я одна поднимала сына! — Одна? — я усмехнулась. — А дядя Гена, который жил у вас три года? А дядя Витя, который покупал Олегу велосипед? А дядя Саша, который… — Замолчи! — закричал Олег. — Я не позволю тебе оскорблять мою мать! — Тогда объясни ей, что времена изменились. Я больше не буду молчать и терпеть. Если она хочет отдыхать — пусть копит сама или просит денег у своих многочисленных поклонников. Я взяла сумку и направилась к двери. В прихожей меня нагнал Олег: — Лиза, куда ты идёшь? Давай поговорим спокойно. — Спокойно? — я развернулась к нему. — Пять лет я говорю спокойно. Пять лет терплю её капризы, её намёки, её постоянные попытки доказать, что я недостойна её сына. А ты что делаешь? Поддакиваешь ей! — Она старый человек, Лиза. Ей нужна поддержка. — Ей шестьдесят два года, Олег. Она моложе некоторых моих коллег, которые работают по двенадцать часов в день. А твоя мамочка целыми днями сидит у нас в квартире, смотрит сериалы и жалуется на жизнь. При этом у неё есть своя квартира, которую ей подарил Гена! — Она имеет право на отдых. Она всю жизнь работала.
— На заводе, да. Но это не значит, что теперь мы должны её содержать. У неё есть пенсия, есть квартира, которую ей подарил дядя Гена. Чего ей не хватает? — Понимания, — тихо сказал Олег. — Ей не хватает понимания от невестки. — А мне не хватает понимания от мужа! — я почувствовала, как слёзы подступают к горлу. — Ты всегда на её стороне. Всегда. Когда она критикует мою готовку, ты молчишь. Когда она делает замечания по поводу моей одежды, ты молчишь. Когда она говорит, что я плохая жена, ты молчишь! — Лиза… — Не надо. Я устала быть плохой невесткой. Пусть она найдёт себе другую. А я найду себе другую семью. Я хлопнула дверью и спустилась по лестнице. На улице было солнечно, люди спешили по своим делам, и никто не подозревал, что моя жизнь только что перевернулась. Телефон зазвонил, когда я добралась до работы. Олег. — Лиза, вернись домой. Мама плачет. — Пусть плачет. Я тоже долго плакала, только в отличие от неё — молча. — Ты жестокая. — Я честная. Впервые за пятнадцать лет. — Что мне делать? — Подумай, Олег. Подумай о том, кто твоя жена, а кто — мать. Подумай о том, кто строит с тобой будущее, а кто живёт прошлым. И подумай о том, почему твоя мать не может просто жить в своей квартире, а постоянно торчит у нас.
Я отключила телефон и попыталась сосредоточиться на работе. Но мысли то и дело возвращались к утреннему скандалу. Анна Петровна появилась в моей жизни как добрая и заботливая будущая свекровь. Она пекла пироги, давала советы по дому, казалось, искренне радовалась нашей свадьбе. Но едва мы переехали в собственную квартиру, её истинное лицо начало проявляться. Сначала это были мелкие придирки: не так помыла посуду, не так погладила рубашку Олега, не так приготовила его любимый суп. Потом начались намёки на то, что я недостаточно хорошо зарабатываю, что надо бы подумать о детях, что современные женщины не умеют быть жёнами. А потом появились просьбы о помощи. Сначала скромные — помочь с покупкой лекарств, оплатить коммунальные услуги. Потом всё смелее — новая мебель, ремонт, и наконец, ежегодные поездки на море. — Доктор сказал, что мне необходим морской климат, — говорила она каждое лето. — Но на пенсию не наездишься. Конечно, если вы не можете помочь… И мы помогали. Каждый год. Олег считал это своим долгом, а я молчала, откладывая деньги с наших зарплат на мамины курорты. Когда я вернулась домой вечером, квартира была пуста. На столе лежала записка от Олега: «Уехал к маме. Подумай о своём поведении». Я скомкала записку и выбросила в мусорное ведро. Подумать? Я думала пятнадцать лет. Думала о том, как сохранить мир в семье, как угодить свекрови, как не расстраивать мужа. А теперь пора было подумать о себе. На следующий день Олег не появился. Не звонил. Зато позвонила моя мама: — Лиза, что происходит? Анна Петровна звонила, рыдала в трубку, говорила, что ты её выгнала…
— Мама, я никого не выгоняла. Я просто сказала правду. — Какую правду? — Что больше не буду финансировать её отдых. Что устала быть дойной коровой. — Лиза, она же мать твоего мужа. Нужно проявлять уважение к старшим. — Уважение должно быть взаимным, мама. А она меня не уважает. Никогда не уважала. — Но семья… — Семья — это я и Олег. А она — родственница. И если она хочет оставаться частью нашей семьи, пусть научится вести себя соответственно. Три дня я жила одна. Ходила на работу, готовила ужин для себя, смотрела фильмы. Странно, но я не чувствовала себя одинокой. Наоборот, впервые за долгое время в доме была тишина и покой. На четвёртый день пришёл Олег. Выглядел он неважно — не выспавшийся, небритый, в мятой рубашке. — Привет, — сказал он тихо. — Привет. — Можно поговорить? — Конечно. Мы сели в гостиной. Олег долго молчал, потом заговорил: — Мама сказала, что готова извиниться. — За что? — За то, что…
за то, что иногда бывает резкой. — Иногда? — я усмехнулась. — Олег, твоя мама не была резкой. Она была хамкой. Разница есть. — Лиза, пожалуйста. Она обещала измениться. — Сколько раз мы это уже слышали? После каждого скандала она клялась, что больше не будет вмешиваться в нашу жизнь. А через месяц всё начиналось заново. — Но теперь она поняла, что может потерять сына. — Она не потеряет сына. Но она потеряет право диктовать нам, как жить. — Что ты предлагаешь? — Во-первых, никаких больше поездок за наш счёт. Хочет отдыхать — пусть копит деньги. Во-вторых, визиты только по договорённости. Закончилось время, когда она могла прийти в любой момент из своей квартиры и устроить ревизию моего холодильника. В-третьих, никаких советов по поводу нашей жизни. Где работать, что готовить, когда рожать детей — это наши решения. — А если она не согласится? — Тогда ты выбираешь: или жена, или мама. Третьего не дано. Олег потёр лицо руками:
Олег потёр лицо руками и устало выдохнул:
— Лиза… ты ставишь меня в ужасное положение.
— Нет, Олег, — спокойно возразила я. — Я просто впервые в жизни ставлю границы.
Он молчал. Я видела, как он внутренне мечется: привычка всегда быть на стороне матери боролась с пониманием того, что я права. Но привыкнуть к новой реальности ему было нелегко.
— Дай мне время, — наконец сказал он. — Я поговорю с ней.
— Время я дам, — кивнула я. — Но только один раз.
В следующие дни я вела себя максимально спокойно. Не звонила, не выясняла, где он проводит вечера, не расспрашивала о разговорах с матерью. Наоборот, старалась показать: я не зависима. Хочешь — живи со мной, хочешь — с ней. Я справлюсь.
И, как ни странно, это сработало. Олег всё чаще оставался дома. Видимо, в квартире Анны Петровны ему было неуютно: бесконечные жалобы, упрёки и рыдания в конечном счёте изматывали и его.
Однажды вечером он сказал:
— Мама согласна на твои условия.
— Так сразу? — я прищурилась.
— Ну… не сразу. Она кричала, что ты змея, что я подкаблучник, что нормальные сыновья своих матерей на руках носят. Но потом… потом поняла, что если будет продолжать в том же духе, то потеряет меня окончательно.
— И ты ей поверил?
— Лиза, я обязан ей поверить. Она — моя мать.
Я только вздохнула.
Следующие несколько недель действительно были тихими. Анна Петровна не приходила без звонка, не заводила разговоров про море, даже пыталась улыбаться при встрече. Но я чувствовала — это лишь затишье. В её взгляде сквозила затаённая обида, и я знала: рано или поздно она снова попытается взять своё.
И момент настал.
Как-то вечером мы с Олегом вернулись с работы и увидели её на лестничной площадке. В руках — два чемодана.
— У меня прорвало трубу, — объявила она трагическим тоном. — Вызвала сантехника, но сказали: ремонт на три дня. Где же я буду жить? Конечно, у вас!
Я едва не рассмеялась: знала, что у неё дома всё в порядке. Но упрекать прямо не стала.
— У нас однокомнатная квартира, — холодно ответила я. — Мы спим на диване. Где вы расположитесь?
— На полу, — театрально вздохнула она. — Я женщина скромная, привыкла терпеть.
— Лучше снимите гостиницу, — предложила я.
— Что?! — взвилась она. — Родная мать на улице, а невестка в гостиницу гонит!
Олег стоял растерянный.
— Лиза, может, на пару дней?.. — начал он.
— Нет, Олег, — отрезала я. — У твоей мамы есть квартира. И никакой трубы там не прорывало.
Анна Петровна побагровела.
— Ах вот как! Ты решила выгнать меня на улицу! А я-то думала, мы семья!
— Семья — это мы с Олегом. А у вас есть свой дом. Идите туда.
Она развернулась и громко топая ушла вниз по лестнице, таща чемоданы.
На следующий день начались звонки. Сначала Олегу: «Сынок, ты меня предал!» Потом моей маме: «Твоя дочь меня выгоняет!» Потом даже моей начальнице: «Ваша сотрудница доводит свекровь до инфаркта!»
Я не реагировала. Олег пытался урезонить мать, но это было бесполезно. Тогда он впервые сказал ей твёрдо:
— Мама, хватит. Хочешь отдыхать на море — копи сама. Хочешь жить спокойно — уважай Лизу.
И тут случилось чудо: Анна Петровна замолчала.
Через месяц она снова появилась. Но уже не с претензиями, а… с предложением.
— Я подумала, Лизонька, — сказала она, улыбаясь фальшивой улыбкой. — Может, мы с тобой вместе в Турцию съездим? Женский отдых, шопинг, спа… А сынок пусть поработает.
Я чуть не подавилась чаем.
— Вы серьёзно?
— Конечно! Мы же теперь должны дружить. А я знаю хорошие места, где недорого.
— За чей счёт отдых? — уточнила я.
— Ну… я думала, ты пригласишь меня.
— Нет, Анна Петровна. Я отдыхаю за свой счёт. Вы — за свой.
Улыбка тут же исчезла.
— Вот ты какая! — прошипела она. — Всё тебе жалко! Сынок, ты женился на жадной женщине!
Олег, к моему удивлению, встал на мою сторону:
— Мама, хватит. Хочешь отдыхать — копи. Лиза права.
Анна Петровна замолчала, но в глазах её горела ненависть.
Осенью мы с Олегом всё-таки поехали отдыхать — вдвоём, впервые за много лет. И это был лучший отпуск в нашей жизни. Мы гуляли по набережной, ели мороженое, сидели в маленьких кафешках, фотографировались на фоне заката. Ни звонков, ни претензий, ни вечных маминых вздохов. Только мы.
— Знаешь, — сказал однажды Олег, глядя на море, — может, ты права. Мы всё время жили не своей жизнью.
Я взяла его за руку:
— Никогда не поздно начать жить для себя.
Но Анна Петровна не сдавалась. После нашего возвращения она придумала новый способ давления — здоровье.
— У меня сердце! — хваталась она за грудь. — Давление скачет! Врачи сказали — море мне жизненно необходимо!
— У меня тоже давление, — пожала я плечами. — Но я же как-то справляюсь.
— Ты молодая! —
— Я старше некоторых твоих знакомых, которые бегают марафоны.
Она замолчала.
Год прошёл относительно спокойно. Анна Петровна пыталась изображать смирение, но я видела: в душе она копит злость. А потом грянул гром.
В начале следующего лета она заявила:
— Я продала свою квартиру.
— Что? — мы с Олегом переглянулись.
— Да-да. Нашёлся покупатель. Я решила, что одной мне там скучно. Буду жить с вами.
Я чуть не упала.
— Простите, но нет.
— Как это «нет»? Я твоя свекровь!
— И что? У нас маленькая квартира. Мы живём вдвоём.
— Значит, сынок пусть купит побольше! На деньги от продажи моей квартиры!
Я посмотрела на Олега. Он сидел белый как стена.
— Мама, — наконец выдавил он, — ты что натворила?..
Оказалось, Анна Петровна действительно продала свою квартиру. Деньги, правда, уже частично спустила — на новые шубы, золотые украшения и аванс за путёвку на очередной курорт.
— Теперь я бездомная, — драматично заявила она. — А у кого искать приюта, как не у родного сына?
Я поднялась из-за стола:
— Нет, Анна Петровна. Мы не будем вашими спонсорами и не будем вас содержать. Вы взрослый человек, сделали свой выбор. Теперь живите с его последствиями.
— Ты меня на улицу выгоняешь?!
— Вы сами себя выгнали, когда продали квартиру.
Это был настоящий скандал. Олег метался между нами, но я стояла на своём.
В итоге Анна Петровна поселилась у своей подруги, а через месяц объявила, что «съехалась с кавалером». Я только усмехнулась: знала, что она быстро найдёт, к кому прибиться.
А мы с Олегом вздохнули с облегчением.
Прошло два года. Мы выплатили ипотеку, сделали ремонт и завели собаку. Отношения с Анной Петровной свелись к редким звонкам на праздники. Иногда она пыталась пожаловаться на жизнь, но я больше не поддавалась.
Олег изменился. Он стал твёрже, увереннее. Перестал бояться противоречить матери. Мы снова начали строить планы — на будущее, на детей, на новые путешествия.
Иногда я думаю: если бы я тогда не решилась поставить точку, мы до сих пор жили бы под гнётом её капризов. А теперь у нас есть своя семья.
И самое главное — я больше никогда не позволю никому сесть мне на шею.
Анна Петровна, конечно, не изменилась. Она до сих пор ездит на курорты — уже за счёт своих новых ухажёров. Иногда звонит и хвастается: «Вот, мол, в Египте была, на массаж ходила». Я улыбаюсь и отвечаю: «Рада за вас».
И кладу трубку.
Потому что теперь у меня есть правило: чужие прихоти — за чужой счёт.
А своё счастье я берегу сама.
Глава 1. Новая жизнь
Прошло полгода после того, как Анна Петровна продала свою квартиру и «съехалась с кавалером». Мы с Олегом жили спокойно — впервые за много лет. Я наслаждалась тишиной.
Каждое утро я просыпалась и видела рядом мужа, а не раздражённое лицо свекрови, требующее: «Где мои таблетки? Почему чайник пустой?»
Мы завели собаку — рыжего лабрадора Барни. Он стал настоящим членом семьи, наполняя наш дом радостью и движением.
И вдруг однажды вечером раздался звонок.
— Лиза, здравствуй, — послышался голос Анны Петровны.
— Добрый вечер. Что-то случилось?
— Ты не поверишь… Я снова одна.
Я тяжело вздохнула. Конечно.
Глава 2. Возвращение блудной свекрови
Её «кавалер» оказался далеко не тем, за кого она его принимала. Через несколько месяцев он выгнал её, устав от её придирок и капризов.
И вот — снова она.
— Я могу пожить у вас? — спросила она неуверенно, словно понимая, что ответ уже известен.
— Нет, — спокойно сказала я. — У нас маленькая квартира.
Она взорвалась:
— Ты бессердечная! Родная мать твоего мужа на улице!
Я положила трубку.
Олег вечером выглядел мрачным:
— Мама опять в беде.
— Олег, это её выбор. Она сама продала квартиру.
— Но где же ей жить?
— Она взрослый человек. Пусть снимает или идёт в дом престарелых.
Эти слова дались мне нелегко, но я знала: если уступлю — всё вернётся на круги своя.
Глава 3. Испытание брака
Наши отношения с Олегом проходили проверку на прочность. Он разрывался между мной и матерью. Иногда мы ссорились, но потом он приходил и обнимал:
— Лиза, ты права. Я сам устал быть крайним.
Мы нашли компромисс: помогали матери деньгами — ровно столько, чтобы снять ей скромную комнату. Но не больше.
Анна Петровна бурчала, обижалась, называла меня «кукушкой», но в итоге согласилась.
Глава 4. Сюрприз
Весной случилось неожиданное.
Олег принёс домой конверт.
— Что это? — удивилась я.
— Путёвка. Вдвоём. В Грецию.
Я смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Ты серьёзно? Мы? Без мамы?
— Именно. Без мамы.
Это было лучшее признание в любви.
Глава 5. Новый баланс
Постепенно всё стало на свои места.
Анна Петровна больше не могла диктовать нам условия. Она жила отдельно, крутила романы, иногда звонила сыну, жалуясь на одиночество.
Мы же строили своё.
— Лиза, я понял, — сказал однажды Олег. — Семья — это мы. А мама — просто родственница.
Я улыбнулась:
— Вот теперь ты говоришь как настоящий муж.
Глава 6. Последняя манипуляция
Но Анна Петровна не сдавалась. Её последним оружием стало здоровье.
— У меня инфаркт! — кричала она по телефону.
— Вызови скорую, — отвечала я спокойно.
Оказалось — давление поднялось после бокала вина.
Олег уже не метался, как раньше. Он твёрдо сказал матери:
— Мама, хватит. Мы всегда поможем, если будет по-настоящему плохо. Но манипулировать больше не выйдет.
И тогда она замолчала.
Глава 7. Спокойствие
Прошли годы. Мы переехали в большую квартиру. У нас родилась дочка. Барни старел, но оставался любимцем семьи.
Анна Петровна так и осталась сама по себе. Иногда приезжала в гости — по приглашению. Дарила подарки внучке, но уже не хозяйничала в нашей жизни.
Я научилась одной простой истине: границы нужно ставить сразу. Если невестка не умеет сказать «нет» — её жизнь превращается в ад.
Теперь же я жила в раю — в своём маленьком, семейном, настоящем раю.
Эпилог
Годы пролетели незаметно. Мы с Олегом пережили многое: ипотеку, рождение дочери, болезни, радости, первые школьные праздники. Мы научились быть семьёй — настоящей, где главное не громкие слова, а поддержка и уважение.
Анна Петровна осталась в нашей жизни, но уже не центром вселенной, а далёкой планетой на орбите. Она звонила по праздникам, иногда приезжала в гости к внучке — всегда по звонку, всегда с пирогами и мягкой улыбкой. Было видно: годы научили её смирению. Или, может быть, просто усталость сделала своё дело.
Когда ей исполнилось семьдесят, мы устроили небольшой праздник. Впервые за долгое время за одним столом сидели мы втроём, наша дочка и свекровь. Не было ни упрёков, ни слёз, ни требований. Были тосты за здоровье, смех ребёнка и тихая радость.
Позже, провожая её домой, я услышала:
— Лиза… спасибо тебе. Я была не права. Я долго этого не понимала. Но теперь понимаю.
Я кивнула. Внутри не было ни злости, ни желания спорить. Только спокойствие.
— Главное, что вы это сказали, — ответила я.
Мы вернулись домой, и Олег обнял меня.
— Ты сделала невозможное. Ты поставила границы там, где я боялся. Благодаря тебе у нас есть семья.
Я посмотрела на него, на нашу дочку, на старого Барни, мирно дремавшего у дивана. И вдруг поняла: да, я выиграла эту войну. Но дело было даже не в победе.
А в том, что мы сберегли самое важное — нашу любовь и наш дом.
И больше никто никогда не сможет этим управлять.
