Я проснулась среди ночи – рядом никого. Мужа не было в постели. На часах 3:12. Я заглянула на кухню – пусто. И вдруг – щелчок замка: входная дверь открылась, и он вошёл. – Где ты был? – спросила я. – Выносил мусор, – спокойно ответил он. – В три часа ночи? – я не могла скрыть удивление. Он кивнул. Но что-то было не так. Под раковиной – пусто. Мусор на месте. Ложь была очевидна, но доказательств не было. На следующую ночь я притворилась спящей, чтобы поймать его. Но заснула. Утром – снова пустое ведро. Опять. В третью ночь я поставила будильник на 3:00. Проснулась. Его половина кровати – холодная. Я вышла в коридор и застыла, увидев его…
Я вышла в коридор и застыла, увидев его — он стоял у окна, босой, в одном халате, и смотрел в темноту за стеклом. Свет луны освещал его лицо, и в этом свете оно казалось чужим. Он не обернулся, не вздрогнул, будто ждал меня.
— Ты куда ходил? — снова спросила я, но голос предал меня — он дрожал, и в этой дрожи была не только тревога, но и страх. Не перед ним — перед тем, что я могла узнать.
Он повернул голову. Медленно. Очень медленно.
— Ты не должна знать, — сказал он почти шепотом. — Это будет только хуже.
Я сделала шаг вперёд.
— Ты врёшь мне уже три ночи. Я хочу знать правду.
Он молчал, глядя на меня каким-то оценивающим, совершенно незнакомым взглядом.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Сегодня ты всё увидишь. Но запомни: я тебя не заставлял.
Он подошёл, взял мою руку — холодную, как лёд — и повёл к выходу. Я шла, как в тумане. Внутри всё сжималось, но остановиться я не могла. Любопытство било тревогу, выталкивало страх.
Мы вышли из дома. Улица спала. Свет фонарей, тонкий ветер. Он шагал уверенно, будто делал это не в первый раз. Мы прошли два квартала — молча, сжимая руки, как заговорщики, как соучастники.
И вдруг он свернул во двор старой, полуразвалившейся библиотеки, которую собирались снести ещё год назад. Дверь была открыта — или, вернее, кто-то оставил её приоткрытой.
— Здесь? — прошептала я.
Он кивнул.
— Сюда я хожу каждую ночь. Но не один. И не просто так.
Мы вошли. Запах плесени, старой бумаги и чего-то ещё — сырого, как в подвале. Лунный свет пробивался сквозь выбитые стёкла. Мы шли по узкому коридору, спускаясь вниз. Там когда-то был архив. Теперь — тьма и сырость.
Он остановился у двери с проржавевшей табличкой: Фонд закрытых изданий. Потянул за ручку. Скрип. Внутри — почти полная темнота, но он не включил свет.
— Готова?
— К чему?
Он ничего не ответил. Подошёл к дальней стене, провёл пальцами по кирпичу — и на моих глазах стена сдвинулась в сторону, открывая узкий проход. Там бился красный, пульсирующий свет. Словно живой.
— Это… что это? — прошептала я.
— Истина. Или её искажённая тень. И ты всё равно уже её коснулась.
Он шагнул внутрь. Я осталась — на секунду. Потом пошла за ним.
Коридор был длинным, и стены его казались не из кирпича, а из чего-то другого — плотного, как кожа. Свет пульсировал, словно бился ритмом чьего-то сердца. Когда мы вышли из прохода, я увидела зал, в центре которого возвышался круглый стол, уставленный книгами, старыми манускриптами и — урнами. Шесть человек в чёрных плащах сидели вокруг него, лиц не было видно.
Один из них повернул голову в мою сторону.
— Ты привёл её?
— Да, — ответил мой муж. — Она всё равно проснулась.
— Ты готова принести клятву?
— Какую клятву? — Я чувствовала, как холод поднимается от стоп вверх, к шее, сковывая.
— Клятву молчания. Клятву знания. Клятву того, кто теперь видит. Если ты скажешь хоть слово кому-либо — ты исчезнешь. Сама, без следа. Не физически. Хуже.
— Зачем вы всё это делаете? Что это за место?
— Мы следим. Мы сохраняем. Мы связываем то, что прячется между строк.
Они указали на одну из книг. Я подошла. Это был древний фолиант, страницы которого были написаны разными почерками, на разных языках, некоторые даже без слов — только знаки, рисунки, символы.
— Каждый из нас оставляет свою главу. Сегодня — твоя очередь.
— Но я ничего не знаю! — Я отступила.
— Ты знаешь больше, чем думаешь. Просто вспомни.
И тут произошло нечто странное. Перед глазами — вспышка. Комната исчезла. Вокруг — поле, ночь, голые деревья. Я — ребёнок. Я стою перед старым колодцем. Вижу, как женщина в белом склоняется над ним. Я знаю — это моя мать, хотя она умерла, когда мне было три. Она смотрит на меня и говорит: « Ты однажды вспомнишь. И тогда — выбери правильно. »
Вспышка исчезла. Я снова в зале. Все смотрят на меня. Муж — тоже.
— Я… видела… мать. — Прошептала я.
Они кивнули.
— Значит, ты одна из нас.
— Кто вы? — голос мой был слабым, но в нём появилась решимость.
— Мы — Стражи Незаписанного. Мы не позволяем вещам, слишком сильным для мира, просочиться наружу. А ты — связана с Источником.
Я посмотрела на мужа. Он кивнул.
— Я тоже пришёл сюда так же. Годы назад. Когда исчез мой брат.
— Ты всё это время… всё знал?
— И скрывал. Чтобы защитить тебя. Но теперь — всё изменилось. Источник проснулся. Он зовет тебя.
В этот момент пол под нами завибрировал. Из центра круга поднялся объект, похожий на сферу — прозрачную, в которой крутились символы, похожие на древние руны. Она начала вращаться, и я почувствовала — что-то внутри меня отзывается. Сердце забилось чаще. В груди стало горячо.
— Что это?
— Это и есть Он. Источник. Он помнит. И ты — его часть.
— Почему я?
— Потому что ты — носитель памяти. Все те сны, все дежавю, все моменты странности в твоей жизни — не совпадения. Ты с детства была связана с местами, где тонкая грань между мирами. Ты — мост.
Я пошатнулась. Муж подхватил.
— Что теперь?
— Теперь — ты выберешь: или остаться в этом мире, забыв всё, или принять свою суть и шагнуть туда, где границ больше нет.
Они дали мне книгу — пустую, с чёрной обложкой. На ней не было ни названия, ни знаков. Только я видела: в центре — символ, тот самый, что мать носила на медальоне.
— Напиши первую строчку. И всё начнётся.
Я взяла перо, чернила. Рука дрожала.
И написала:
« Я проснулась среди ночи — рядом никого. »
Когда перо коснулось бумаги, всё вокруг вздрогнуло. Люди в капюшонах — исчезли. Муж — стоял, но глаза его были другими. Словно внутри — другой человек.
— Что происходит?
— Ты начала Цикл. Всё заново. Но теперь — ты в центре.
Вокруг меня начали собираться тени, образы из прошлого, из детства, снов, страхов. Я видела, как женщина в белом протягивает мне руку. Я взяла её.
И очнулась — дома. В своей кровати. 3:12.
Рядом — никого.
Я встала, пошла на кухню. Мусор — цел.
Я вернулась. Дверь открылась. Вошёл он.
— Где ты был? — спросила я.
Он улыбнулся. Очень спокойно.
— Я только что вернулся. Из библиотеки.
— А я?
— Ты теперь — Хранитель. И это только начало.
Я подошла к зеркалу.
И впервые — не узнала себя.
Потому что теперь в отражении смотрел кто-то другой.
Кто-то, кто помнил всё.
И за спиной — книга. Черная обложка. Открытая на второй странице.
С надписью:
« Глава 2: Выбор сделан. Печать снята. »
Глава 2: Выбор сделан. Печать снята.
Я стояла перед зеркалом, и чем дольше смотрела на своё отражение, тем отчётливее понимала — я изменилась.
Глаза — стали чуть темнее. Глубже. В них жила память, которой раньше не было. Внутри ощущалась тяжесть — не физическая, а информационная, как будто в голову влили чужие жизни, события, имена, которые я никогда не слышала, но теперь знала.
Из спальни доносился голос мужа:
— Ты помнишь?
— Что именно?
— Первую Печать. Ты её сняла. Осталось шесть.
Я повернулась.
— Семь печатей?
Он кивнул. Подошёл ближе.
— Первая — Печать Знания. Её ты открыла, когда написала первую строчку в Книге. Теперь ты — не просто наблюдатель. Ты — участник.
— А что будет, когда я сниму все?
Он отвёл взгляд.
— Тогда либо спасение, либо… конец.
Мир вокруг уже начал меняться.
На следующее утро, когда я вышла из дома, небо было чуть… не то. Цвет — как будто стерли один слой краски. Люди на улицах шли чуть тише. Ветер — гудел иначе. Почтовый ящик возле нашего дома был полностью черным, без номера. А он всегда был красным.
Я вернулась домой. Книга лежала на столе. Теперь в ней была не только вторая страница — появилась третья. Но я её не писала.
« Вторая Печать — Память. Ключ спрятан в доме, которого больше не существует. Но ты уже была там. »
Сердце екнуло.
Я знала, о каком доме речь.
О доме моего детства.
Он сгорел пятнадцать лет назад. До основания. Пожар начался без причины. Мать погибла. Или — исчезла. А меня спасли соседи. Так рассказывали.
Но теперь, будто вспоминая сон, я увидела себя — не спасённой. А стоящей в саду, наблюдающей за пламенем, которое не жгло, а поглощало. Дом не горел — он исчезал. А внутри слышался смех. Женский. Тот самый, из колодца во сне.
— Я поеду туда, — сказала я мужу.
Он ничего не ответил. Только протянул мне ключ. Обычный. Но на нём был тот самый символ — из книги, из медальона.
— Он откроет то, что осталось.
Я поехала одна. Дом находился на отшибе, в деревне, которую сейчас даже карты не отмечают. Всё вокруг — заросшее, заброшенное, будто жизнь оттуда ушла вместе с пожаром.
Я встала перед руинами — одни камни, обгоревшие балки. Но ключ жёг ладонь. Я прошла к тому месту, где когда-то была детская. Встала, закрыла глаза… и увидела.
Комната вернулась — на миг. Воображение? Нет. Внутри — девочка, я сама, лет пяти. Стоит и рисует на стене круг с символами, точно такими, как в книге.
И тут за спиной — шаги.
Я обернулась.
Женщина в белом.
— Ты пришла. Я ждала.
— Ты… моя мать?
Она кивнула. Но лицо её было… другим. Не тем, что на фото. Оно было словно собрано из многих лиц. Перемена. Смысл.
— Я та, кто была тобой. До тебя. И та, кто будет тобой — после.
— Я не понимаю…
— И не нужно. Помни только: память — не то, что у тебя в голове. А то, что живёт в местах. Твой дом — Память. Найди её. Освободи.
Она исчезла.
Я осталась одна.
И тут — под ногами раздался треск. Земля осела. Я провалилась вниз.
Я очнулась в подвале, которого не было в доме. Никогда. Каменные стены, арка, и в центре — зеркало. Но в нём — не моё отражение.
Я подошла. Внутри зеркала стояла девочка. Пяти лет. Я.
— Ты помнишь?
— Нет. Но хочу.
— Тогда возьми.
Она протянула руку — сквозь зеркало. В её ладони — камень, круглый, с вырезанным символом — вторым из семи.
Я взяла его. Холод обжёг пальцы.
И снова — вспышка.
Когда я пришла в себя, я уже была дома.
Книга открыта. На следующей странице:
« Вторая Печать снята. Осталось пять. Теперь за тобой следят. »
Я повернулась к окну.
На улице — человек в маске. Стоит. Смотрит прямо на меня. Не двигается.
Их стало больше с каждым днём.
Они в тени, они у подъезда, они в отражениях.
Они ждут.
— Кто они? — спросила я мужа.
Он медленно ответил:
— Те, кто не хотят, чтобы ты открыла последнюю Печать. Потому что тогда мир — изменится. Безвозвратно. И не все выживут.
— А если я остановлюсь?
— Тогда Цикл начнётся заново. Но уже без тебя.
Ночью я не спала. Книга лежала рядом.
Страницы начали листаться сами собой.
На пятой — появилась надпись:
« Третья Печать — Страх. Чтобы снять её, ты должна пройти туда, где прячутся твои ночные кошмары. И остаться там до рассвета. »
Муж подошёл.
— Готова?
— Нет. Но и не быть готовой — уже не вариант.
Он кивнул. Протянул мне фотографию — мою, пятилетнюю. За мной — фигура в чёрном. Но… этого снимка никогда не существовало.
— Это будет длинная ночь, — сказал он. — Очень длинная.
Глава последняя: Седьмая печать
Шесть печатей я сняла. Каждая отбирала часть меня — привычного « я ».
Знание. Память. Страх. Утрата. Принятие. Истина.
И наконец — Седьмая. Последняя.
Та, что открывает врата. Или запирает их навсегда.
Книга не просила больше загадок. Она просто лежала раскрытая, без слов, с абсолютно белой страницей.
Но я знала: чтобы открыть седьмую, нужно сделать главное — отпустить. Всё. Всех. Даже себя.
Муж стоял рядом. Уже не тот, кем был. Его лицо теперь светилось чем-то нечеловеческим. Не злом — принятием. Он был не мужем, не проводником, не стражем. Он был — финалом.
— Ты готова? — спросил он.
Я не ответила.
Я знала: сейчас я могу вернуться. В « нормальность ». В забытьё. Проснуться — и всё будет сном. Утро, кофе, работа, маршрутка. Сериал перед сном. Вечная обычность.
Но тогда всё это — зря.
Тогда все миры, что я увидела, — исчезнут.
Я подошла к книге.
Положила руку.
И написала своё имя. Полностью.
Не только имя, которое мне дали при рождении.
Имя, что я слышала во снах.
Имя, которым меня звали в других жизнях.
Имя, которое я когда-то забыла, чтобы выжить в этом мире.
И в тот миг всё рухнуло. Без звука.
Мир исчез.
Время остановилось.
Я стояла в пустоте.
Тишина была полная — но в ней жил покой.
И потом — голос.
Не внешний. Мой собственный, изнутри:
« Ты выбрала. Теперь ты — Писатель. Источник. Не читатель этой истории. Создатель. »
И я поняла.
Всё, что происходило — не было ловушкой. Не было кошмаром.
Это было переходом.
Я больше не принадлежала одному миру.
Я была теперь связана со всеми.
Я — та, кто пишет миры.
Та, кто наблюдает за сном других.
Та, кто оставляет символы в местах, где трескается ткань реальности.
Та, кто однажды разбудит кого-то ещё, среди ночи, в 3:12.
