— Вы потратили всё на сына, а теперь хотите жить в моей квартире? — спокойно спросила я, глядя на свекровь, стоявшую на пороге с чемоданами. Ключи звякнули в замке. Маргарита медленно повернула ручку и открыла дверь. Из кухни доносились голоса и густой аромат борща, наполняя прихожую до краёв. Сердце забилось чаще, челюсть невольно напряглась. Она снова здесь. Без предупреждения. Как обычно. Виктория Павловна, как всегда, чувствовала себя хозяйкой положения: — Олеженька, ну какой это плов? Это издевательство, а не еда! Я вот курочку привезла — настоящую, домашнюю, от тёти Зины с дачи. А не эту магазинную отраву. Маргарита молча сняла пальто, аккуратно повесила его и, стараясь не шуметь, подошла ближе. Олег, не замечая напряжения, увлечённо ел, выглядя вполне довольным. А его мать вовсю распоряжалась на кухне, будто жила здесь постоянно. — Мам, ну зачем ты? Рита ведь ужин готовить собиралась… — пробормотал он с набитым ртом. — Ну и что она там «готовит»? — фыркнула Виктория Павловна. — Я видела её котлеты — тефтельки какие-то, а не еда. Смешно. Маргарита крепко сжала кулаки — ногти больно впились в ладони. Хватит. — Добрый вечер. Я, оказывается, пропустила новость, что у нас гости, — произнесла она с ледяной вежливостью. Свекровь вздрогнула, обернулась. На её лице промелькнуло раздражение, но его тут же сменила натянутая улыбка: — Риточка, солнышко! Я просто решила вас как следует накормить. Олеженька ведь голодный приходит, а ты всё занята… Олег поднялся, чмокнул жену в щёку и, лениво поглаживая живот, произнёс: — Мама сварила борщ. Отличный. Хочешь? — Нет, спасибо. Я не голодна, — ответила Маргарита, слегка отстранившись. — Мы ведь договаривались, что сегодня ужин готовлю я. — Ну так теперь уже и не надо, — пожал плечами Олег. — Всё готово. Зачем тебе напрягаться?
Маргарита замерла в дверях кухни, держа руку на косяке, будто этот жест мог удержать её от того, чтобы сорваться. Она уже знала — ещё до того, как Виктория Павловна начала этот «борщевой» спектакль, — что вечер пошёл под откос.
— Напрягаться? — тихо переспросила она, глядя на мужа. — То есть готовить ужин для тебя — это «напрягаться»?
Олег откашлялся, отводя глаза к тарелке.
— Ну… в смысле… ты и так устаёшь на работе, зачем лишнее? Мама помогла, и всё.
— Конечно помогла, — кивнула Маргарита. — Как всегда. Без звонка, без спроса, без того, чтобы хотя бы спросить, нужно ли это.
Виктория Павловна чуть заметно поджала губы.
— Я не обязана спрашивать, когда речь идёт о моём сыне.
Маргарита почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. Это была уже не просто обида. Это была точка невозврата.
— Виктория Павловна, — произнесла она, отчётливо выговаривая каждое слово, — ваш сын взрослый мужчина. У него есть жена. И в этом доме — мы решаем, что и как будет.
— Жена, которая кормит его магазинными полуфабрикатами, — отрезала та. — Да у меня язык не повернётся назвать это едой.
— А у меня — назвать вашу манеру общения вежливой, — спокойно ответила Маргарита. — И я повторю вопрос, который вы проигнорировали утром: вы потратили всё на сына, а теперь хотите жить в моей квартире?
Повисла тишина.
Олег уставился на жену так, будто впервые видел её в таком состоянии. Виктория Павловна распрямила спину, её глаза сузились.
— Это… твоя квартира? — медленно произнесла она, будто пробуя слова на вкус.
— Моя. Купленная мной до того, как я вообще тебя встретила, Олег, — повернулась к мужу Маргарита. — И я не подписывалась на то, что твоя мама будет здесь хозяйничать.
Олег поднял руки, словно пытаясь разрядить обстановку:
— Ну вы чего… мам, Рит, давайте спокойно…
Но Маргарита не собиралась отпускать ситуацию. Слишком долго она проглатывала мелкие уколы, «случайные» замечания и вечные визиты без стука.
— Виктория Павловна, — продолжила она ровным голосом, — я уважаю, что вы мать Олега. Но уважение — это улица с двусторонним движением.
— Это ты мне сейчас намекаешь, что я мешаю? — прищурилась свекровь.
— Нет, — Маргарита улыбнулась. — Я говорю это прямо.
Виктория Павловна вскинула подбородок, будто её оскорбили на глазах у всего города.
— Я мешаю? Это я мешаю? — голос её поднимался с каждой фразой. — Да я ж ради вас всё! Я ж к вам как к детям… А ты… ты меня выгоняешь?
Маргарита не моргнула.
— Я прошу вас уважать наши границы.
— Границы! — свекровь громко фыркнула. — Вот раньше у людей семьи были — все вместе, все за одним столом, никто никому границы не ставил! А сейчас — модные слова понапридумывали, чтоб от матери избавиться.
— Мам… — снова попытался вмешаться Олег. — Может, правда… ну…
— Что «ну»?! — резко обернулась она к сыну. — Ты, что ли, согласен со своей… этой?
Маргарита почувствовала, как в груди расползается холод. «Этой». Даже имени не удостоила.
— Олег, — тихо, но отчётливо сказала она, — мы можем поговорить без свидетелей?
Он замялся, бросил взгляд на мать, на жену.
— Ну… мам, может, ты пока в комнате…
— Ага! Чтобы вы тут без меня решили, куда меня деть? — с вызовом сказала Виктория Павловна. — Нет уж, дорогие мои, я при вас скажу.
Маргарита глубоко вдохнула.
— Хорошо. Тогда при вас. Я не готова жить втроём.
Олег вскинул брови.
— Подожди… ты что, серьёзно?
— Более чем, — кивнула она. — Либо мы живём с тобой, и приход мамы — это гости, а не вселение. Либо… — она замолчала, подбирая слова, но внутри уже знала, чем закончится эта фраза, — либо мне придётся подумать, где я буду жить одна.
Тишина стала вязкой, как патока.
Виктория Павловна резко отодвинула стул, тот жалобно скрипнул по полу.
— Всё ясно. Я тут, значит, всю жизнь, как белка в колесе, сынка поднимала, а какая-то… — она осеклась, но злость в голосе всё выдала, — будет диктовать, что мне можно, а что нет.
— Мама, хватит! — неожиданно резко сказал Олег. — Мы же договаривались…
— Договаривались?! — перебила она. — Я тебе мать, а не квартирантка, чтоб договариваться!
Маргарита почувствовала, что если сейчас не выйдет из кухни, она наговорит того, что уже нельзя будет забрать назад.
— Я пойду в спальню, — коротко сказала она и вышла, оставив их спорить вдвоём.
В комнате было тихо, только приглушённо доносились голоса из кухни. Она села на край кровати и закрыла лицо руками. В висках стучало, в груди жгло.
Перед глазами встали все эти вечера, когда Виктория Павловна «случайно» заходила и оставалась до ночи. Все комментарии про «не так солишь», «у нас в семье так не принято», «сынок, ну что она тебе на обед положила — одну траву?».
И Олег… вечно между ними, но чаще — на стороне матери, пусть и молча.
Маргарита знала: если сейчас уступит, так будет всегда.
Через несколько минут дверь спальни приоткрылась. Олег вошёл, закрыв её за собой.
— Ну ты и устроила…
— Я устроила? — она подняла на него взгляд. — Олег, она пришла с чемоданами. Без звонка.
Он опустился рядом.
— У неё в квартире ремонт. Там пыль, шум…
— И? — холодно спросила Маргарита. — Это не делает мою квартиру гостиницей.
Он отвёл глаза.
— Она не может сейчас жить там. А снимать — дорого.
— То есть ты предлагаешь, чтобы она жила здесь? — уточнила она.
Он помолчал.
— Временно.
Маргарита улыбнулась, но в этой улыбке не было тепла.
— Я знаю, что такое «временно» у твоей мамы. Это пока ей удобно.
Маргарита встала и отошла к окну. За стеклом вечерний город казался чужим и отстранённым — светящиеся окна, шум машин, редкие прохожие. Здесь, в этой квартире, решалась её жизнь, и никто, кроме неё, не мог принять решение.
— Олег, — сказала она тихо, — я не против помогать твоей маме. Но жить вместе мы не будем.
— Рита… — он потянулся к её руке, но она отстранилась.
— Это не каприз. Я не готова, чтобы моя семья превратилась в продолжение вашей с мамой. Я не хочу, чтобы она определяла, что мы едим, как мы живём и о чём разговариваем.
Он нахмурился.
— Ты преувеличиваешь.
— Нет. Ты просто привык. А я — нет. И не собираюсь, — она говорила ровно, но внутри всё дрожало. — Если ты выберешь, что она живёт здесь, я уйду.
В дверях появилась Виктория Павловна. Она, похоже, подслушивала.
— Уйдёшь? — в её голосе было торжество. — Так и знала, что ты ненадёжная.
Маргарита повернулась к ней.
— Нет. Я надёжная. Просто я ценю себя.
Мгновение они смотрели друг на друга, как две соперницы на ринге. Потом свекровь вскинула подбородок:
— Ладно. Не нравится — сама сниму.
Олег замялся:
— Мам, но…
— Молчи, — отрезала она и вышла в коридор. Через пару минут послышался стук чемодана о порог.
Через неделю
В квартире было тихо. Слишком тихо. Ни запаха «настоящей» курицы, ни бесконечных советов, ни внезапных визитов.
Маргарита готовила ужин, когда Олег вернулся с работы. Он выглядел усталым, но спокойным.
— Мама сняла комнату у подруги, — сказал он, снимая обувь. — Сказала, что всё нормально.
— Хорошо, — ответила Маргарита.
Он подошёл, обнял её.
— Рит, я… понял, что ты права. Я просто привык, что мама всегда рядом. Но это не значит, что так должно быть.
Она слегка улыбнулась.
— Спасибо, что понял.
Эпилог
Через полгода отношения с Викторией Павловной стали другими. Они виделись раз в неделю, пили чай, обсуждали погоду и новости. Не было криков, обид и визитов с чемоданами.
Маргарита знала — этот баланс хрупкий. Но она также знала, что однажды поставленные границы работают, если их защищать.
И теперь, проходя мимо кухни, где тихо булькал суп, она чувствовала: это её дом. Их дом с Олегом.
А всё остальное — за дверью.
