– Моя мама теперь живет в твоей комнате, а ты переселяйся к детям – объявил муж после возвращения жены из больницы

Татьяна Васильевна стояла на пороге своей квартиры с больничной сумкой в руке и не могла поверить глазам. Из спальни доносились незнакомые голоса, а в прихожей стояли чужие туфли и пальто.

— Володя? — позвала она мужа. — Я дома!

Из кухни вышел Владимир с кружкой чая в руке. Вид у него был слегка виноватый, но решительный.

— А, Таня! Как дела? Лучше себя чувствуешь?

— Лучше. А что здесь происходит? Чьи это вещи?

— Да это… ну… мама приехала. Я её забрал из дома престарелых.

— Как забрал? — не поняла Татьяна Васильевна. — Совсем?

— Ну да. Там её плохо кормили, не ухаживали. Решил, что дома ей будет лучше.

— Володя, но ты же со мной не посоветовался…

— А зачем советоваться? — пожал плечами муж. — Она же моя мама. Не на улице же ей жить.

Из спальни вышла пожилая женщина в домашнем халате. Свекровь всегда недолюбливала Татьяну, и сейчас смотрела на неё с плохо скрываемым недовольством.

— О, невестка вернулась, — проговорила Анна Петровна. — Здравствуй, Таня.

— Здравствуйте, Анна Петровна. Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем в том доме. Там меня совсем замучили.

Татьяна Васильевна прошла в спальню и увидела, что вся комната занята вещами свекрови. На её кровати лежало чужое бельё, на туалетном столике стояли лекарства и кремы.

— Володя, а где я буду спать?

— Да вот, хотел тебе сказать… — Владимир замялся. — Маме нужна отдельная комната, понимаешь? Она пожилая, больная. А мы молодые, приспособимся.

— Как приспособимся?

— Ну, временно в детской разместимся. Софка в институте живёт, Денис в армии. Комната свободная.

— Володя, но это же детская! Там две односпальные кровати!

— Ну и что? Зато мама будет в комфорте.

Татьяна Васильевна почувствовала, как внутри всё кипит от возмущения:

— Погоди, получается, моя мама теперь живёт в твоей комнате, а ты переселяйся к детям?

— Не моя, а наша мама! — возразил Владимир. — И не переселяйся, а временно поживи. Пока не привыкнем все.

— А на сколько это временно?

— Да не знаю пока. Увидим, как дела пойдут.

Анна Петровна, слушавшая разговор из коридора, вмешалась:

— Володя, ты невестке правильно объясни. Я теперь здесь хозяйка. Мне нужны удобства и покой.

— Мама, ну что ты такое говоришь? — смутился Владимир.

— А что не так говорю? Я твоя мать, мне уже семьдесят восемь лет. Где мне ещё жить, как не у сына?

Татьяна Васильевна села на диван в гостиной. Месяц в больнице после операции был тяжёлым, но она мечтала вернуться домой, в свою спальню, в свою кровать. А теперь оказалось, что дома её не ждут.

— Татьяна Васильевна, вы не расстраивайтесь, — подошла к ней свекровь. — Мы же одна семья. Потерпите немножко.

— Анна Петровна, а почему именно я должна терпеть? Это же моя квартира тоже.

— Ваша, ваша. Только я больная, старая. А вы ещё крепкая, молодая.

— Мне пятьдесят два года, и я только что из больницы!

— Ну и что? Операция-то простая была, аппендицит. А у меня сердце, давление, суставы болят.

Владимир сел рядом с женой:

— Таня, ну не сердись. Мама действительно плохо себя чувствует. В доме престарелых её совсем запустили.

— А со мной ты советовался, когда её туда отдавал?

— Тогда другие обстоятельства были…

— Какие другие? Тебе просто удобно было! А теперь, пока меня не было, решил всё поменять!

— Ничего я не менял! Просто маму пожалел.

— А меня не жалко?

— Таня, ну что ты как маленькая! Подумаешь, в детской поспишь. Не впервые же!

Татьяна Васильевна встала и пошла в детскую комнату. Действительно, там стояли две узкие кровати сына и дочери, письменные столы, полки с учебниками. Комната была маленькой и тесной.

— Володя, а где я вещи свои буду хранить?

— Какие вещи?

— Одежду, косметику, книги…

— А в шкафу разместим. Место найдётся.

— В каком шкафу? Тут только детские вещи.

— Ну, место освободим. Что-то выбросим, что-то в кладовку перенесём.

Татьяна Васильевна открыла шкаф. Там висели школьные пиджаки сына, платья дочери, лежали альбомы и тетради. Выбрасывать детские вещи не хотелось.

— А если дочка приедет? Где она будет спать?

— Редко она приезжает. А если приедет, на диване в гостиной переночует.

— Володя, ты понимаешь, что говоришь? Софья наша дочь! Почему она должна на диване спать?

— А что делать? Место одно, а людей много.

— Тогда пусть твоя мама на диване спит!

— Таня! — возмутился Владимир. — Как ты можешь такое говорить? Она пожилой человек!

— А я что, молодая?

— Моложе неё в два раза!

Анна Петровна, услышав спор, подошла к детской:

— Что вы там ругаетесь? Володя, объясни жене, как надо себя вести.

— Мама, не вмешивайся, пожалуйста.

— А как не вмешиваться? Она на меня кричит, выгнать хочет!

— Я не хочу вас выгонять, — устало сказала Татьяна Васильевна. — Я просто не понимаю, почему всё должно вертеться вокруг ваших удобств.

— А вокруг чьих должно? — вскинулась свекровь. — Я мать семейства! Старшая в доме!

— Анна Петровна, вы в доме гость. А хозяйка здесь я.

— Какая ты хозяйка? — фыркнула свекровь. — Квартира на Володю оформлена!

Татьяна Васильевна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Действительно, когда они покупали квартиру, муж настоял оформить её на своё имя.

— Володя, это правда?

— Ну… формально да. Но мы же семья, какая разница!

— Большая разница! Получается, у меня здесь вообще никаких прав нет?

— Таня, ну что ты! Конечно есть! Ты моя жена!

— Жена, которая должна спать в детской, пока твоя мама хозяйничает в спальне?

— Временно! Я же сказал!

— А что временно? Анна Петровна, вы планируете когда-нибудь уехать?

— А куда мне ехать? — пожала плечами свекровь. — Мне тут хорошо. Сын рядом, внуки приезжают. Зачем мне куда-то переезжать?

— То есть навсегда?

— А почему нет? Я же не чужая.

Татьяна Васильевна прошла на кухню и села за стол. Голова кружилась, в боку ныла послеоперационная рана. Месяц в больнице показался сном по сравнению с тем, что творилось дома.

— Таня, чай будешь? — спросил муж, присаживаясь рядом.

— Не хочу.

— Ну не дуйся. Привыкнешь потихоньку.

— К чему привыкну? К тому, что в собственном доме я гость?

— Да не гость ты! Просто нужно уступить маме. Она старенькая, ей недолго осталось.

— Володя, твоей маме семьдесят восемь лет, а не сто! Она может ещё десять лет прожить!

— Ну и пусть живёт! Что плохого?

— Плохого то, что я превращаюсь в прислугу. Готовить буду, убирать, стирать. А спать в детской на узкой кровати.

— Преувеличиваешь. Мама сама много чего делает.

— Что именно?

— Ну… телевизор смотрит, чай пьёт…

— Это не работа по дому.

— А что ты хочешь от старого человека?

Анна Петровна вошла на кухню и начала рыться в шкафчиках:

— Володя, где у вас сахар? И печенье хорошее есть?

— В верхнем шкафу, мама.

— Не достану. Помоги.

Владимир встал и достал для матери сахар и печенье.

— Татьяна, а где хранится варенье? — обратилась свекровь к невестке.

— В кладовке.

— Сходи принеси. Мне сладкого хочется.

— Анна Петровна, у меня после операции тяжести поднимать нельзя.

— А банка варенья разве тяжесть? Ерунда какая!

— Мам, я схожу, — вмешался Владимир.

— Не надо, сынок. Пусть невестка ходит. Ей полезно двигаться после больницы.

Татьяна Васильевна встала и пошла в кладовку. Принесла банку варенья и поставила на стол.

— Спасибо, — сухо сказала свекровь. — А ложку можно?

— Вот ложка.

— Не такую, а маленькую чайную.

— Анна Петровна, вы можете сами взять ложку из ящика.

— Могу, конечно. Только мне тяжело нагибаться.

Татьяна Васильевна дала свекрови чайную ложку и снова села за стол.

— Таня, а что на ужин будешь готовить? — спросил муж.

— Не знаю. Ещё не думала.

— А мама любит гречку с мясом. И салат овощной.

— Тогда готовь сам.

— Как сам? Я же не умею!

— Научишься.

— Таня, ну что ты! Готовка — женское дело.

— Чьё женское? Моё или твоей мамы?

— Твоё, конечно. Ты моя жена.

— А твоя мама кто? Тоже женщина!

— Мама пожилая, ей тяжело. А ты молодая, здоровая.

— Я не здоровая! Я больная! Только из больницы!

— Да ладно тебе! Аппендицит — это не болезнь. Через неделю всё заживёт.

Татьяна Васильевна поняла, что разговор зашёл в тупик. Муж не собирался ничего менять, а свекровь чувствовала себя полноправной хозяйкой.

Вечером она попыталась устроиться на узкой детской кровати. Матрас был жёстким, подушка маленькой. В спальне за стеной слышался храп Анны Петровны и звуки телевизора.

— Володя, — шёпотом позвала она мужа, который лежал на соседней кровати.

— Что?

— Как долго это будет продолжаться?

— Что именно?

— Вся эта ситуация. Я не смогу долго так жить.

— Приспособишься. Все приспосабливаются.

— А если не приспособлюсь?

— Приспособишься, — уверенно повторил он.

Утром Татьяна Васильевна проснулась от звука работающего телевизора. Анна Петровна уже встала и смотрела новости на полную громкость.

— Анна Петровна, можно потише? — попросила она, выходя из детской.

— А что, мешает? Я же не громко включила.

— Довольно громко. Я ещё спать хотела.

— В восемь утра спать? Да у меня уже полдня прошло!

— У вас может и полдня, а я недавно из больницы.

— Ну и что? Больница не повод лениться.

Владимир ушёл на работу, не дождавшись завтрака. Татьяна Васильевна осталась наедине со свекровью.

— Татьяна, а завтрак когда будет? — спросила Анна Петровна.

— Готовьте сами.

— Как сами? Я же гость в доме!

— Вы не гость, а хозяйка. Сами так сказали.

— Хозяйка не значит прислуга!

— А невестка значит?

— Невестка должна почитать старших.

— Почитать и прислуживать — разные вещи.

Анна Петровна обиделась и весь день не разговаривала с невесткой. Татьяна Васильевна этому только радовалась.

Вечером вернулся Владимир и сразу заметил натянутую атмосферу:

— Мама, что случилось? Почему ты такая грустная?

— Да невестка твоя совсем обнаглела. Завтрак не готовит, чай не подаёт. Как будто я ей не мать!

— Таня, это правда?

— Володя, я не обязана прислуживать твоей маме!

— А кто обязан? Я на работе!

— Пусть сама себе готовит. Руки же есть!

— У неё артрит! Ей тяжело!

— А у меня послеоперационный период! Мне тоже тяжело!

— Твоя операция ерунда по сравнению с маминым возрастом!

Татьяна Васильевна поняла, что дальше продолжать разговор бесполезно. Муж полностью на стороне матери.

Ночью она лежала на узкой кровати и думала о своей жизни. Двадцать лет замужества, двое детей, общий дом. И вот результат — она никто в собственной семье.

Утром Татьяна Васильевна встала пораньше, собрала вещи и написала записку: « Володя, я ухожу к сестре. Позвони, когда будешь готов разговаривать как муж с женой, а не как сын со служанкой. »

Сестра встретила её с объятиями:

— Танечка! Что случилось?

Татьяна Васильевна рассказала всё. Сестра слушала и качала головой:

— Да он совсем обнаглел! Как можно так с женой поступать?

— Не знаю, что делать, Лен.

— А что тут думать? Пусть поживёт с мамочкой, поухаживает за ней. Может, мозги на место встанут.

Владимир звонил каждый день первую неделю:

— Таня, когда домой вернёшься?

— Когда ты маму в дом престарелых отвезёшь.

— Не могу я её туда отвезти! Она моя мать!

— А я что, чужая?

— Не чужая, но и не мать.

— Тогда живи с матерью.

Через месяц звонки стали реже. Владимир жаловался, что мама постоянно болеет, требует внимания, не даёт покоя. Но возвращать её в дом престарелых не соглашался.

— Таня, может, ты вернёшься? Я понимаю, что был неправ…

— В чём неправ?

— Ну… не посоветовался с тобой насчёт мамы.

— Только в этом?

— И спальню отдал. Можем по очереди там спать.

— По очереди? Володя, ты слышишь, что говоришь?

— Ну а как ещё? Мама же больная!

— Тогда оставайся с больной мамой.

Прошло ещё два месяца. Владимир выглядел усталым и замученным. Анна Петровна требовала постоянного ухода, капризничала, не давала сыну отдыхать.

— Татьяна Васильевна, — позвонила она как-то вечером. — Вы когда домой вернётесь?

— Это мой дом, Анна Петровна?

— Конечно ваш! Я же временно у вас.

— Тогда почему вы заняли хозяйскую спальню?

— Ну… Володя сказал, что мне там будет удобнее.

— А мне где удобно будет?

— А вы… ну… в детской пока поживите.

— Нет, Анна Петровна. Так дело не пойдёт.

— А как пойдёт?

— Либо вы живёте в детской, либо возвращаетесь в дом престарелых.

— Но там же плохо!

— Тогда не капризничайте и живите там, где вам предложат.

Анна Петровна плакала в трубку, но Татьяна Васильевна была непреклонна.

Через неделю Владимир приехал к сестре жены:

— Таня, мама согласилась жить в детской.

— А в спальне кто будет жить?

— Мы с тобой, конечно.

— А готовить и убирать кто будет?

— По очереди будем. Справедливо же!

— И мама тоже по очереди?

— Ну… она старенькая…

— Володя, либо мама участвует в домашних делах наравне со всеми, либо я не возвращаюсь.

— Хорошо, — сдался муж. — Она согласилась готовить обеды.

— И убирать за собой?

— И убирать.

— И не командовать мной?

— Не командовать.

Татьяна Васильевна посмотрела на мужа долгим взглядом:

— Володя, а ты понимаешь, что если такое повторится, я уйду навсегда?

— Понимаю, — кивнул он. — Больше не повторится.

— Тогда завтра заеду за вещами.

Дома её встретили сдержанно, но без враждебности. Анна Петровна действительно переехала в детскую, а в спальне снова стояла семейная кровать.

— Как дела? — спросила у свекрови Татьяна Васильевна.

— Нормально. Привыкаю потихоньку.

— И не жалеете, что из дома престарелых переехали?

— Не жалею. Тут всё-таки семья.

— Тогда давайте жить дружно.

— Давайте, — согласилась Анна Петровна.

И они действительно стали жить дружно. Свекровь готовила обеды, Татьяна Васильевна ужины, Владимир убирал по выходным. Каждая знала своё место в доме, и никто не претендовал на большее, чем ему положено.

А главное — Татьяна Васильевна поняла, что уважение в семье нужно уметь отстаивать. Иначе тебя просто не будут замечать.

I. Возвращение

Татьяна Васильевна стояла на пороге своей квартиры, держа в руке потрёпанную больничную сумку. В подъезде пахло варёной капустой и старой краской, а в голове пульсировала одна мысль: « Наконец-то дома ».

Дверь, знакомая до скрипа, мягко отворилась ключом. Но привычного тёплого полумрака и тихой пустоты не оказалось. В прихожей стояли чужие туфли, аккуратно развернутые носками к стене. Рядом — длинное бежевое пальто с меховым воротником, явно не её и не Владимира.

Из спальни доносились голоса — не громкие, но с интонацией того, кто уже чувствует себя хозяином.

— Володя? — позвала она, стараясь придать голосу бодрость. — Я дома!

Из кухни появился муж. В руках — кружка чая, в глазах — странная смесь облегчения и чего-то вроде вины. Он улыбнулся, но улыбка получилась усталой.

— А, Таня! Как дела? Лучше себя чувствуешь?

— Лучше, — ответила она, снимая шарф. — А что… здесь происходит? Чьи это вещи?

Владимир чуть опустил глаза.

— Это… мама приехала. Я её забрал из дома престарелых.

— Как забрал? — она не поняла сразу. — Совсем?

— Ну да. Там её плохо кормили, не ухаживали. Я решил, что дома ей будет лучше.

« Я решил » — эти два слова кольнули больнее, чем больничные уколы.

— Володя, но ты же со мной не посоветовался…

— А зачем советоваться? Она же моя мама. Не на улице же ей жить.

И тут из спальни вышла Анна Петровна — высокая, худощавая, с прямой спиной, несмотря на возраст. Халат на ней был новый, домашние тапки — тоже. Взгляд — колючий, как всегда, когда она смотрела на невестку.

— О, невестка вернулась, — произнесла она, будто констатируя факт. — Здравствуй, Таня.

— Здравствуйте, Анна Петровна. Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем в том доме. Там меня совсем замучили.

Татьяна прошла в спальню — и сердце упало. Её кровать, её подушки, её тумбочка — всё было переставлено. На туалетном столике — чужие флаконы, лекарства, кремы.

— Володя, а где я буду спать?

— Ну… хотел тебе сказать… Маме нужна отдельная комната. Она пожилая, больная. А мы молодые, приспособимся.

— Приспособимся?

— Ну, временно поживём в детской. Софка в институте, Денис в армии. Там свободно.

— Там две узкие кровати!

— Ну и что? Маме будет в комфорте.

« Маме будет в комфорте » — в этих словах не было места для неё.

II. Первые дни

Детская встретила её запахом пыли и старых учебников. На полках — тетради с почерком дочери, рисунки сына, какие-то игрушки из детства. Всё тесно, шкаф забит их одеждой.

« Я тут гость. Гость в собственном доме » — подумала она, пытаясь найти место для своей сумки.

Вечером, когда Владимир уже спал, она слышала, как в спальне за стеной тихо гудит телевизор, а Анна Петровна иногда громко вздыхает.

Наутро свекровь разбудила её громким щёлканьем чайника.

— Таня, а где у вас сахар? — спросила она с порога детской.

— В верхнем шкафу.

— Не достану, помоги.

Татьяна поднялась, хотя тело ещё ломило после операции. Достала сахар.

— А варенье есть? — продолжала Анна Петровна.

— Есть, в кладовке.

— Принеси.

— У меня тяжёлое поднимать пока нельзя.

— Банка варенья — тяжёлое? Ерунда! — фыркнула свекровь.

Владимир, зашнуровывая ботинки, промолчал.

III. Ссоры

Дни шли. Анна Петровна вставала рано, включала телевизор на полную громкость, требовала завтрак, обед, ужин.

— Я же хозяйка теперь, — сказала она однажды, когда Татьяна попыталась возразить.

— С чего вы решили?

— Я мать семейства. Старшая в доме.

— Этот дом и мой тоже, — тихо сказала Татьяна.

— Квартира на Володю оформлена, — напомнила свекровь.

Эти слова прозвучали как приговор.

IV. Уход

В одну из ночей, лёжа на узкой детской кровати, она поняла: так дальше нельзя. Утром собрала вещи, оставила записку мужу: « Позвони, когда будешь готов разговаривать как муж с женой, а не как сын со служанкой ».

Сестра приняла её с теплом и негодованием.

— Пусть поживёт с мамочкой, — сказала она. — Может, поймёт.

V. Испытание для мужа

Первую неделю Владимир звонил каждый день. Потом — реже. Жалобы сменяли уговоры. Анна Петровна требовала всё больше внимания.

Через три месяца он приехал к сестре. Уставший, помятый.

— Мама согласилась переехать в детскую, — сказал он. — Вернись.

— А готовить и убирать кто будет?

— По очереди.

— И мама тоже?

— Ну… да.

— И не командовать мной?

— Не будет.

Только после этого она согласилась вернуться.

VI. Возвращение

В её спальне снова стояла их семейная кровать. Анна Петровна в детской выглядела недовольной, но сдерживалась.

— Давайте жить дружно, — предложила Татьяна.

— Давайте, — ответила свекровь.

Эпилог

Прошло полгода. Анна Петровна действительно готовила обеды, Татьяна — ужины, Владимир убирал по выходным. Конфликты не исчезли, но остались мелкими.

Главное — Татьяна Васильевна поняла: уважение в семье не даётся просто так. Его нужно отстаивать, иначе тебя сотрут.