— Приготовься: через час вся твоя родня будет здесь. А я — уезжаю. — Сергей, пообещай, что хотя бы сегодня никто не придёт, — Вера поправила выбившуюся прядь и всмотрелась в мужа через экран телефона. — Пятнадцать лет вместе — не шутка. Хочу провести вечер только вдвоём. — Конечно, любимая! — улыбка Сергея на экране была такой же искренней, как надпись «настоящий шоколад» на дешёвом батончике. — Буду к четырём, никаких сюрпризов. Вера убрала телефон. Ни тени смущения. Раньше она думала, что он врёт, чтобы её не огорчить. Теперь знала — врёт просто по привычке. Как привык оставлять крышку унитаза поднятой или бросать носки мимо корзины. Шкаф тихо скрипнул, когда она достала платье. Оно стоило треть премии за последний проект — три года напряжённой работы. Глупо? Возможно. Но годовщина бывает раз в год, и сегодня она хотела быть особенной. Пятнадцать лет в роли жены Сергея Короткова. И всего сорок пять минут на выбор подарка. В сумочке лежала тяжёлая коробочка с запонками и топазами. «Не бриллианты, но и не стекляшки», — подумала Вера. На большее в этом месяце не хватило: сорок тысяч ушли на лечение спины свекрови. Нина Павловна могла бы обратиться по страховке, но государственную медицину считала «жалкой». Разумеется, за Верин счёт. Ещё двадцать тысяч улетели деверю на «выгодную идею» — очередную, что провалилась. Взгляд в зеркало. В сорок она выглядела не хуже, чем в тридцать, только морщинки в уголках глаз и более острые скулы. Работала без выходных, всегда оправдываясь: «Если я не буду тянуть, кто оплатит массаж твоей маме?» Обручальное кольцо тускло поблёскивало. Она не снимала его даже, когда мытьё посуды доводило руки до боли. Символ, честный и упрямый: она действительно старалась. Телефон пискнул. Сообщение от мамы: «Доченька, твоя свекровь звонила — спрашивала, придём ли мы. Сразу поняла, что я не в курсе. Так у вас годовщина или семейный банкет?» Вера закрыла глаза, сделала глубокий вдох и отправила один смайлик. Что тут объяснять? Стрелки часов подползали к четырём. Она проверила макияж, поставила в холодильник бутылку игристого — для тихого вечера вдвоём. Щёлкнул замок. Сергей вошёл — всё тот же, только с залысинами и усталым взглядом.
— Ух ты, выглядишь потрясающе, — сказал он с нарочитым восторгом. — Спасибо, — Вера слегка улыбнулась. — Купила твоё любимое мясо, приготовила соус, который ты обожаешь. — Ты даёшь! А я думал, закажем еду, — он уже тянулся к мини-бару. Налил себе виски. Вера поняла: пил он ещё до прихода. Сергей всегда пил, когда врал. А врал он часто. Молчание. Минута. Две. Три. Он делал вид, что всё в порядке. «А вдруг правда отменил? — мелькнула надежда. — Может, выбрал меня». Но в 16:30 он посмотрел на часы и, как бы между прочим, сказал: — Кстати, я позвал всех. Мама уверена, что такие даты надо отмечать в кругу семьи. Они будут через час. Ты же не против? Бокал застыл у неё в руке. — Всех? Это кого? — Ну, как всегда: мама, Лёха с женой, Маринка с детьми… Твои родители тоже, наверное, будут. Она встала. Чаша терпения, наполнявшаяся годами, наконец перелилась. — Почему ты всегда так делаешь? — тихо спросила она. — Да что такого? Просто гости, — отмахнулся он. — Я же и твоих пригласил. — Я просила: только мы двое. — Мы и так вместе каждый день, — пожал плечами он. — А Лёхе нужна поддержка. — Им снова нужны деньги, — спокойно уточнила Вера. — Мои деньги. — Ну вот, началось! — буркнул он. — Решила юбилей испортить? — Хочешь знать, в чём проблема? — она подошла ближе. — Ты меня не любишь. Я для тебя — удобный сервис и кошелёк. — Прекрати истерику, — бросил Сергей. — Не ломай вечер. Они уже выехали.
Вера молча смотрела на него. В её глазах не было злости — только усталость того, кто слишком долго тащил чужое. — Я скоро вернусь, — сказала она и вышла. В спальне, под стопкой выглаженных рубашек, лежала папка. Она достала её и села на кровать. Там были выписки за последние пять лет — переводы его родственникам. Всё, что она собирала с тех пор, как нашла документы на дачу. Сергей потратил почти два миллиона — их сбережения. Купил дачу матери, оформил на неё, назвал это «инвестицией». Тогда Вера молча ушла в отпуск и начала готовиться к уходу. В соседнем городке она тайно сняла маленькую квартиру. Никому не сказала — даже близким. Боялась, что снова отступит. Как отступила, когда он подарил её маме дешёвый халат, а своей — путёвку в Турцию. Как и в тот раз, когда забыл её день рождения. Теперь всё было готово. Вера взяла заранее собранную сумку и вернулась в гостиную. Сергей смотрел футбол — как будто ничего не происходит. Она поставила сумку у двери, достала из сумочки коробочку с запонками, положила на стол рядом с папкой и ключами от машины. — Приготовься: через час твоя родня будет здесь. А я — уезжаю. Сергей обернулся, удивлённо приподняв брови. — Ты куда собралась? — Насовсем, — спокойно ответила Вера. — В папке — всё, что ты рушил годами. И подарок: документы на развод. Уже подала. Кстати, я пригласила и своих родителей. — Ты с ума сошла? — он попытался усмехнуться, но голос всё же дрогнул.
Сергей встал, держа в руках пульт, как оружие, и сделал шаг к столу. Он коснулся коробочки с запонками — будто проверяя, настоящая ли она, а потом перевёл взгляд на папку.
— Ты что, это всё серьёзно? — спросил он тоном человека, который надеется, что всё происходящее — розыгрыш.
— Абсолютно. — Вера облокотилась о дверной косяк. — Пятнадцать лет я терпела. Теперь моя очередь жить.
Его брови сошлись к переносице, морщины углубились.
— А квартира? Машина? Всё на мне!
— Квартира моя, — напомнила она. — Машину я купила на свои. Всё, что ты оформил на себя — уже не моё. Поздравляю, останешься с этим. И с долгами твоих родственников тоже.
Он замер. Наверное, впервые за всё время понял, что шутка не удалась.
— Подожди… — начал он мягче. — Давай спокойно… Это ж годовщина…
— Я знаю. Именно поэтому я выбрала этот день. Чтобы запомнить его как день свободы, а не как очередной «семейный банкет».
В этот момент в коридоре раздался звонок. Один, второй — настойчивый, как у почтальона с повесткой.
— Вот, они приехали, — Сергей оживился, будто решил, что гости всё исправят. — Сядем за стол, ты остынешь…
— Открой, — сказала Вера. — Только предупреждаю: я сказала своим родителям приехать пораньше. И они в курсе.
Он недоумённо пошёл к двери. Щёлкнул замок, и на пороге появилась её мама — строгая, в аккуратном пальто, с маленькой сумкой в руках. Рядом отец — молчаливый, с привычной складкой между бровей. Они оба смотрели не на Сергея, а на Веру.
— Мы вовремя? — спросила мать.
— В самый раз, — ответила Вера. — Проходите.
Сергей отступил, пропуская их. Мама Веры скользнула взглядом по папке на столе, потом по сумке у двери. В её глазах мелькнуло одобрение.
— А где твои? — спросила Вера у Сергея.
— Сейчас подъедут… — пробормотал он, будто уже не был уверен, что это хорошая идея.
Они сели за стол — без шампанского, без еды. Просто четыре человека, и тишина, в которой тикали часы. Вера впервые за долгое время ощущала себя в центре событий — не как организатор, не как обслуживающий персонал, а как человек, который принимает решения.
— Сергей, — начал отец Веры, голосом, от которого в детстве дрожали школьные учителя. — Я уважаю, что вы прожили вместе пятнадцать лет. Но с того, что я вижу и слышу… — он кивнул на папку, — моя дочь уходит. И ты в этом виноват.
— Это семейные дела, — попытался отшутиться Сергей. — Мы сами…
— Ты «сами» пятнадцать лет, — перебила мать Веры. — Только это всегда по-твоему. А теперь — по-нашему.
Сергей открыл рот, но в этот момент снова зазвонил домофон. На экране высветилось: «Марина». Потом «Лёха». И ещё раз «Мама». Сергей судорожно достал телефон, но Вера опередила:
— Не открывай. Я сказала курьеру, что уезжаю. Пусть твоя семья отпразднует без нас.
— Ты не имеешь права! — сорвался он.
— Имею. Это и мой дом, пока я не ушла.
Тонкий визгливый голос свекрови за дверью долетал сквозь щели:
— Серёженька! Открывай, что за дела?!
Но Сергей почему-то не пошёл. Может, понимал, что сцена за столом станет ещё грязнее, если сюда ворвутся «свои».
Вера встала. Взяла сумку. Посмотрела на родителей:
— Поехали.
— Вера! — крикнул Сергей. — А я?! А наши вещи? А любовь?!
Она остановилась у двери, не оборачиваясь:
— Любовь не просит отчётов за переводы на мамину дачу. И не требует делить юбилей с теми, кто тебя не ценит.
Она вышла, и дверь тихо захлопнулась за ней.
Дорога до соседнего города казалась длиннее обычного. Мать молчала, иногда поглядывая на дочь. Отец сосредоточенно вел машину.
— Ты уверена? — наконец спросила мама.
— Уверена, — ответила Вера. — Я год к этому шла. У меня есть квартира, деньги, работа. Есть я сама. Этого хватит.
— И никого? — тихо уточнила мать.
Вера усмехнулась:
— Пока никого. Но теперь, может, появится место для кого-то, кто будет рад встречать меня, а не свою маму на юбилей.
Они доехали до нового дома Веры — двухкомнатной квартиры в старом кирпичном доме, с видом на парк. Вера сняла пальто, вдохнула запах свежей краски. Здесь всё было пусто, но свободно.
Она поставила сумку на пол, достала бокал и ту самую бутылку игристого, которую купила для «тихого вечера».
— Ну что, — сказала она родителям. — За новый этап.
Мать и отец чокнулись с ней, и Вера впервые за долгое время почувствовала, что пьёт не за чужой праздник, а за свой.
Тем временем в их старой квартире Сергей сидел на диване, окружённый своей семьёй. Мама причитала, Лёха что-то шептал про «разберёмся», Марина пыталась звонить Вере. Но телефон был вне зоны.
Сергей пил виски и думал, что это, наверное, шутка. Что Вера вернётся — как всегда. Только на этот раз, внутри, он уже знал: не вернётся.
И это было страшнее, чем он мог себе представить.
Первые дни в новой квартире были тихими — даже слишком.
Тишина поначалу давила, но Вера быстро поняла, что это не пустота, а пространство. Свободное, ничем не занятое, кроме её собственных вещей и мыслей.
Она купила маленький чайник, пару кружек, плед. Кухня пахла кофе, а не тушёной капустой свекрови. В шкафу висели только её платья, а на полках — книги, которые никто не называл «пылесборниками».
Утром она просыпалась без привычного напряжения — без мысли, что кто-то сейчас попросит «погладить рубашку», «положить денег Лёхе» или «подогреть маме суп».
Впервые за пятнадцать лет у неё было время… просто подумать.
На третью неделю после ухода Сергей позвонил.
— Вера… — начал он, и в этом «Вера» было столько растерянности, что она на секунду почти пожалела его. — Ты чего устроила? Мама переживает, Лёха в шоке. Давай поговорим.
— Мы уже говорили, — спокойно ответила она. — Пятнадцать лет. Результат ноль.
— Ну, я же… — он запнулся, — я не думал, что тебе так важно…
— Мне важно, что ты меня слышишь, — перебила она. — А ты всегда слышал только себя и своих.
Повисла пауза.
— Я могу приехать? — наконец спросил он.
— Нет, — сказала Вера и отключила.
Вскоре она перестала проверять мессенджеры. Звонки из прошлого жили там своей жизнью — как насекомые, которых не хочешь давить, но и выпускать в дом тоже.
Она занялась тем, что всегда откладывала: записалась на курсы фотографии, вернулась в спортзал, начала собирать портфолио.
Вера работала дизайнером, но последние годы тратила свой талант на проекты, которые «приносят стабильность». Теперь она брала творческие заказы. Даже маленькие, даже за скромные деньги — зато для души.
Через пару месяцев она столкнулась с Сергеем случайно — в супермаркете. Он похудел, под глазами легли тени, волосы на висках поседели сильнее.
— Привет, — сказал он тихо. — Ты… изменилась.
— Спасибо, — ответила она. — Ты тоже.
Они стояли у полки с макаронами, и казалось, что вокруг них время остановилось.
— Может… всё-таки… — начал он, но Вера уже качала головой.
— Нет, Серёжа. У нас всё закончилось тогда, когда я поняла, что даже в день нашей годовщины ты выбрал их, а не меня. Я ушла не от того, что ты плохой. А от того, что с тобой я стала плохой для себя.
Она взяла пачку спагетти и ушла, оставив его стоять с пустой тележкой.
Весной она поехала в путешествие — одна, впервые в жизни. Маленький европейский город с мостовыми, где пахло кофе и выпечкой. Там она сидела в уличных кафе, делала фотографии, разговаривала с незнакомцами.
Вера начала улыбаться без повода.
Однажды, вернувшись домой, она нашла в почтовом ящике конверт. Внутри — листок с неровными строчками:
«Вера, я понял, что всё потерял. Прости. Я думал, что семья — это все вместе. Не заметил, что забыл о тебе. Если когда-то захочешь вернуться, я буду ждать.»
Она перечитала письмо дважды. Потом сложила и убрала в ящик с документами — не из жалости, а как напоминание, что любовь, которой пренебрегают, уходит тихо, но навсегда.
Эпилог
Прошёл год.
Вера сидела в своём любимом кафе, пила капучино и перебирала фотографии на фотоаппарате. За окном шумел весенний дождь.
Её жизнь стала другой — без бесконечных «надо», без страха обидеть, без вечного чувства вины.
Она снова встречалась с людьми, смеялась, строила планы. И, да, у неё появился кто-то — не принц, не спаситель, а просто человек, которому нравилось смотреть на неё, а не мимо.
Сергей… остался в прошлом. Вера слышала, что он продал дачу, разругался с братом и почти не общается с матерью. Но это уже было не её историей.
Она открыла телефон и написала сообщение маме:
«Через час буду у вас. Пирог пеку сама.»
В этот момент она поняла: свобода — это не когда у тебя никого нет. Свобода — когда у тебя есть выбор. И ты выбираешь тех, кто выбирает тебя.
